«Все животные равны,
но некоторые животные равнее других»
Дж.Оруэлл. «Скотный двор».
Первая неделя сентября преподнесла уже было заскучавшей в летний период публике пару настолько резонансных скандалов, что даже равнодушные к великосветским подробностям разводных процессов суровые челябинские мужчины, затаив дыхание, следят за перипетиями разборок звездного семейства Аллы Борисовны Пугачевой и чеченского бизнесмена Руслана Байсарова.
Если еще пару лет назад общественность и таблоиды, говоря о разводах, с упоением обсуждали размер отступных и искали следы монтажа на обличительных фотографиях, то сегодня приходится с замиранием сердца следить за сюжетами почти детективных историй с похищениями и преследованиями, где в главной роли – увы – выступают дети.
Как случилось, что маленькие люди де-факто относятся судопроизводством к «совместно нажитому имуществу»? Отчего в решениях судей с завидным постоянством читается почти неприличный по нынешним меркам гендерный подтекст?
Пожалуй, первой ласточкой, возопившей миру о несправедливости аксиомы социалистического суда «ребенок должен остаться с матерью», перешедшей в наследство российским судьям, был Виктор Батурин. Он и до сих пор не устает повторять при каждом удобном случае, что способен окружить настоящей родительской лаской своих детей в куда большей степени, нежели светская личность Яна Рудковская. Наблюдая и сравнивая подробности нынешнего образа жизни бывших супругов – трудно не согласится с подобной точкой зрения.
Тем более странно в условиях современного мира наблюдать неожиданную патриархальность общественного мнения и судопроизводства, упорно считающих, что плохая мать для ребенка важнее хорошего отца. Согласитесь, традиционный образ хранительницы очага и «продолжательницы рода» слабо сопоставляется с гламурным сверканием бриллиантов Рудковской под стробоскопами «Евровидения» и ночных клубов.
Советский суд, как известно самый гуманный суд в мире, редко сталкивался с претензиями отцов на опекунство. Образ социалистической «разведенки» почти совпадает с лирическим образом на плакате «Родина-мать зовет», а отцу в такой бытовой парадигме отведена лишь небритая фотография стенда «Их разыскивает милиция». И если почти во всех своих вторжениях в частную жизнь граждан закон уже стал учитывать всю многогранность и сложность нынешней жизни, в вопросах опекунства мало что изменилось.
Пример Байсарова – очень и очень показателен именно с точки зрения этой сложности и непривычности обстоятельств для среднестатистического судьи из Центральной России, которые представляются абсолютно прозрачными и понятными любому судье-мусульманину. Последний для начала мысленно сбросит весь флер со стыдливого выражения «гражданский брак» - а именно «гражданским мужем» Орбакайте называют Байсарова все возможные СМИ. Во-вторых – вспомнит, что по нормам Ислама и традициям исламского сообщества именно отцу принадлежит приоритетное право воспитывать сына. В-третьих – сопоставит образ успешного и уважаемого бизнесмена с образом успешной и уважаемой, но все же «актриски». И решение, которое судья с Кавказа вынесет в этом деле, и которое с одобрением встретят все его единоверцы и соотечественники по малой Родине, будет диаметрально противоположным привычному «ребенок должен остаться с матерью» любого московского суда, где ищет справедливости клан Пугачевой.
Судьба 11-летнего внука примадонны, которого заботливый отец вместо Диснейленда вывез в зону недавней контртеррористической операции, странным образом пересекается с судьбой его ровесника – Миши Слуцкера. Этого мальчика, родная мать, по-видимому, в остром припадке любви, отчаянно пытается закрепить в статусе не совсем полноценного с психической стороны ребенка, чтобы Мишино желание остаться с родным отцом не имело юридической силы.
Два суда – вернее сказать, два разных судебных процесса – печальная изнанка новой «детораздельной» тенденции. Возможные перспективы такого подхода во всей широте продемонстрировал пример Ирины Беленькой. Противоречащие друг другу решения не только ставят в правовую неприкосновенность каждого из бывших супругов, но и обрекают главного участника дела – ребенка – на мучительное детство в стиле шпионского боевика.
Казалось бы – взрослые, как принято говорить, уважаемые люди могли бы учесть все последствия практики параллельных исков. Однако же все происходит с точностью до наоборот, и печальная судьба Ирины Беленькой становится практическим пособием для той же Ольги Слуцкер, втайне от мужа и его адвокатов инициировавшей отдельное судопроизводство.
Кстати сказать, для убежденного иудея-ортодокса Слуцкера добровольное расставание с сыном – настолько же неприемлемый вариант, стоящий за гранью добра и зла, как и для мусульманина Байсарова. И если общество с готовностью принимает множество свобод и прав, вроде права свободной любви и свободы выбора партнера, почему оно так единодушно готово клеймить позором религиозное чувство верующего?
Впрочем, от пространных размышлений имеет смысл уйти, и обратиться к статистике. В России, по мнению большинства исследователей, число мужчин, самостоятельно опекающих детей составляет менее половины процента от общего числа родителей-одиночек. В Соединенных Штатах – более 16 процентов. Если добавить к этим шестнадцати процентам тех отцов, которые по решению суда прямо обязаны видеть ребенка и общаться с ним фиксированное количество часов в неделю или в месяц, «детей без отцов» в этой стране существенно меньше. Отчего же наше общество, которое так любит при каждом удобном случае поклеймить американцев за бездушие, выглядит на их фоне столь равнодушным к судьбе детей? Или причина не в равнодушии российских отцов к своим чадам, а в почти религиозной неприкосновенности догмата «оставить матери» российских судей?
Толерантность и лояльность – священные коровы сегодняшней жизни. Никто не смеет законно отказать вам в приеме на работу, если у вас длинный нос и смуглая физиономия. Вам не надо входить в отдельный вагон, если у вас черная или желтая кожа. Вполне возможно, что вас уже не поколотят в спальном районе за характерный акцент, и не будут резать ножом на входе в синагогу.
Если вы женщина, вам доверят оружие, избирательный бюллетень и вожделенное равноправие. Однако жизнь и судебная практика заставляют задуматься, кто из супругов «равнее» перед судом, если вдруг вы – мужчина.
Иван Сергеев специально для "Разводы.Ру"
